15 декабря состоится вечер памяти В.З. Никишина.
Этого высокого, несколько угловатого, с рыжинкой в волосах мужчину трудно было не заметить, что-то в его облике непременно останавливало глаз. Полагаю, этому немало способствовали его собственные глаза – внимательные, как бы впитывающие тебя, собеседника. А уж когда он, крупный, костистый, заговаривал, тут уж было ясно: человек с особинкой. Речь его лилась так свободно, изобретательно, я бы даже сказала, заманчиво, что хотелось слушать и слушать.
Вениамин Захарович Никишин. К моему полному возврату в родной город в январе 1986 года писатель был уже в зените известности, много печатался в местной периодике. А много ранее, с 1963 года, в кинешемском драмтеатре шла его пьеса «Багровые зори». Шла не без успеха, определённого в немалой степени идеологией того времени.
Известность Вениамина Захаровича подпитывалась и умением общаться – друзья и приятели, да и просто знакомцы были у Никишина в изобилии. По-другому и не скажешь – широк и любопытен был безмерно, впитывал человеческие судьбы, как губка, выплёскивая их потом в своём творчестве. Причём не только на бумаге, но и в устной речи, о чём уже говорила выше. Особенно ярки были его рассказы о сибирском детстве, но более, считаю, о дореволюционной и довоенной Кинешме, её людях. Было видно: Никишин полнится историей, культурой, укладом, обычаями родного края, он, не побоюсь громкого слова, упивается ими.
И ещё писатель выделялся бесконечным стремлением доносить свои воспоминания, представления, знания о прошлом до современников. Здесь ему было не занимать и страстности, чем он частенько, если не сказать всегда, и выделялся из местных краеведов, к коим себя причислял. Но я бы и краеведом его в чистом виде не назвала. Больше, думаю, подходит определение «художественный краевед», имея в виду Никишина как мастера русского слова. А стремление, плюс умение общаться помогали делать это с блеском.
Ясно, что при таких талантах Никишин становится постоянным автором кинешемского радио, причём, одним из самых интересных и любимых. Было видно, что он и сам испытывает удовлетворение и удовольствие от передач. Конечно, меня не раз смущало, что Вениамин Захарович, увлёкшись, отступал от строгой, а уж тем более скрупулёзной правды, наделяя события и их творцов-кинешемцев, иногда ещё и живущих, абсолютно своим виденьем. Ситуации и характеры подавались архизанимательно. Бывало, слушаю и прямо-таки нутром чувствую: живописует от себя. И, тем не менее, ловлю себя на мысли: а, ведь, могло так быть. Могло. И… оставляю рассказ без купюр, рука не подымается что-то выбросить – так всё сочно, колоритно и, в сущности, достоверно. Могло так быть, могло! Художник побеждал педанта-краеведа.
В редакцию Никишин заходил очень часто, чуть не ежедневно. И не только с новыми материалами, но и просто поговорить, порассуждать о литературе, бытии, человеческой сути… Эти приходы запомнились и тем, что писатель иногда заходил не один, а в сопровождении своего молодого друга, редактора томненской многотиражки «Гудок» Володи Смирнова. Вместе я их часто видела и в городе. Было что-то в этом союзе необычное, я бы даже сказала, контрастно-удивительное: молодой, после армии, худоватый парень и умудрённый, за шестьдесят лет, крупный мужик. Было также заметно, что молодой отнюдь не безоговорочно, но обожает старшего, что быть вместе им обоюдно интересно. Думаю, именно эта дружба, как ничто другое, высвечивала ещё одну черту «Захарыча», как часто называли Никишина его приятели, – мальчишество, порой до детскости наивное. Эту наивность, мальчишество, романтическую идеализацию событий и людей и, как следствие, тоску по идеалу, особенно остро чувствуешь в никишинских повестях, впрочем, и в некоторых рассказах тоже. И, тем не менее, и мальчишество у Никишина тоже неоднозначное.
31 января 1997 года. Центральная библиотека Кинешмы. Представление книги «Апельсин на ладони». Здороваемся. Разговариваем. Чувствую: полнится волнением. Взволнованы и мы, собравшиеся: шутка ли, в это «окаянное» время издать, да ещё и в Кинешме, книгу. Вот здесь-то и отмечу другие черты Вениамина Захаровича – умение найти, организовать спонсоров издания. Словечко это тогда уже твёрдо вошло в наш быт. Вот вам и наивное мальчишество! Разное уживалось в этом человеке, шло бок о бок. Многолик.
Книга «Апельсин на ладони» ещё более упрочила известность автора, и, конечно, кинешемского края. Через два года выйдет ещё одна книга — «Тополя на ветру». Её суть автор определит коротко: «… о томненцах». О тех, с кем долгие годы прожил рядом в микрорайне когда-то знаменитого на всю страну «Красноволжского комбината», его громадного Дома культуры, любовно называемого в городе «Нардомом», так как деньги на строительство собирали всем миром. Так, по крайней мере, мне рассказывали многие. Добавлю, что томненская художественная самодеятельность была так известна, что пела и плясала даже в Москве – сама однажды видела. Сейчас от всей этой трудовой и культурной славы – одни воспоминания. А тогда «Тополя на ветру» воспринимались как ещё один весомый кирпич в кинешемскую жизнь, в суть русского характера. Впрочем, как и сам автор.
В эту пору Никишин уже обласкан литературной премией областной администрации. Денег, конечно, исходя из тех «лихих» лет, выделили немного, да разве в них дело… Никишин становится первым кинешемцем членом Союза писателей России. Рассказывали, каких усилий ему это стоило. Но опять повторю: да разве в этом дело… Суть же в том, что Никишин более чем кто-либо из пишущих в Кинешме заслужил это высокое звание — «русский писатель». Итак, пик известности, уважения и даже определённого почитания. И вдруг...
Осень 2001 года. Как гром среди ясного неба: Никишин уезжает. Да не куда-нибудь, а далеко на запад, в Калининград, к дочери. Вот тебе на! Удивление и досада. Представить Вениамина Захаровича без Кинешмы и Волги не могу. Прикипели, что называется, друг к другу.
А Никишин, меж тем, заходит попрощаться. Разговариваем. Не выдержала: «Не представляю Вас без Кинешмы. Умирать, ведь, едешь туда, Вениамин Захарович». Погрустнел: «Как угадала-то?». Всё понимал, но, полагаю, домашним не мог или не хотел противостоять… Предполагаю и то, что калининградское житьё убавило писателю века. Не зря, ведь, русская пословица гласит: «Старое дерево не пересаживают».
Первое письмо получила в феврале 2002 года, потом были ещё. В описаниях жизненной текучки прорывалось внутреннее никишинское: «… есть и здесь хорошие люди», «природа красивая, но не наша природа», «хожу, гляжу, интересно, но не наше всё...». Представляю, в какие думы выливалось это «хожу, гляжу». Писал о местном отделении Союза писателей России, его людях. И лишь о своих творческих делах – ни строчки. Так и не знаю, написал ли что там, в Калининграде...
Позже мы ещё увидимся – он приедет, вместе отобедаем в «Русской избе». Вениамин Захарович будет оживлён, что называется, в своей тарелке. Но меня не покидало чувство, что вроде как хорохорится, вроде как хочет быть счастливее и довольнее, чем есть. Косвенно это подтвердилось: оказавшись рядом, прогудел в ухо: «Я, ведь, не забыл — «умирать едешь туда». Говорили, что приезжал ещё раз, говорили, что был грустным… Не удивляюсь. Не могло быть иначе. Художественный летописец Волги, Кинешмы, её жителей, их самобытности, силы и широты, Никишин и сам был носителем всего этого. Не зря же написал, как выдохнул, вот это стихотворение:
Ветер гнёт ковыль –
Не хватает глаз.
Вся Россия – быль,
Вся Россия – сказ.
Я отцовский сын,
Деда вольный внук,
И в плечах аршин,
И подковы гну.
И какой дурак
Выйдет в сечь со мной.
Сколько было драк –
Поросло травой.
Не хочу конца –
Как скала стою.
Видно, впрямь, в отца,
В мать речистую.
Фото Владимира Смирнова. На фото Э.П.Данова и В.З.Никишин в студии Кинешемского радио.
В 2007 году В.З. Никишина не стало. Меньше шести лет чужбины, и всё...
Идут годы. Стараниями друзей Вениамина Захаровича, Владимира Смирнова, подчеркну: в первую очередь именно их, на доме по улице Советской, где он когда-то проживал, установлена мемориальная доска.
Его когда-то юный друг Владимир Смирнов вырос в большого мастера фотографии, второе десятилетие работает в агентстве ИТАР-ТАСС. По-прежнему верен памяти своего старшего товарища. Именно Владимира Смирнова заслуга в том, что в 2014 году вышел сборник произведений Никишина «Пасынок лихолетья», где собрана значительная часть литературного наследия писателя. Значительная, но далеко не вся.
И снова была презентация, снова говорили о самобытности писателя, восхищались сочным языком его произведений. И ещё, очевидно, будут не раз собираться, обсуждать… Всё так. И всё-таки...
Меня не покидает мысль: почему писатель не шагнул своим творчеством дальше области, в московские издания, например, ведь мог бы. То ли не уверен был в себе – большого светского образования не имел, то ли не до конца знал себе цену, то ли сказывалась та самая детская наивность, так и не переросшая во взрослость. Приходит на ум и другое: а перерасти она, так, может, и писателя Никишина, каким его знаем, не было бы. То ли ещё что мешало, не знаю, но, как говорят, не случилось...
В одном я уверена точно: после А.Н. Островского, А.А. Потехина, так или иначе увековечивших наш город и кинешемцев в родной литературе, В.З. Никишин самый яркий продолжатель посредством художественного слова.
В своё время Вениамина Захаровича впечатлил «Посох памяти» Виктора Астафьева. И он делится в одноимённом, но уже своём рассказе размышлениями об этом. Можно соглашаться или не соглашаться с Никишиным, но не задуматься над этими словами трудно:
«Посох памяти… Это название точно. Лучше не придумаешь. Да я и не придумывал. Я заимствовал его у Виктора Астафьева. Всё меньше остаётся этому посоху стучать по житейским дорогам вперёд, всё больше он возвращается к пройденным дорогам. Всё чаще он идёт диаметрально времени, стрела которого направлена только вперёд.
Время назад – это память. Чаще всего – больная память. Человек обязан памяти больше, чем счастью. Да и есть ли оно? А память есть. Должна быть. Это дар природы или Бога». У Никишина этот дар был. И нас, его земляков, он им одарил.
Хочется перефразировать название одного из его рассказов: «Отворите дверь — впустите Христа». И сказать: «Отворите дверь – впустите Никишина». И вы будете ещё сопричастны истории своего края, его самобытных людей. Вы так или иначе продолжите, понесёте дальше неповторимую русскость его произведений. Читайте, гордитесь, берегите, дивитесь русскому самородку.
Отрывок из книги «Чем душа жива...» Дановой Эммы Петровны.
15 декабря в 14.00 в Центральной библиотеке им. В.А. Пазухина
состоится вечер памяти В.З. Никишина «В каждой строке — судьба...»,
посвященный 90-летию со дня рождения писателя.
В мероприятии примет участие дочь писателя Ирина Вениаминовна.
 |
Читай и комментируй в телеграм-канале Кинешемец.RU |
9 декабря 2016, 15:30 
Рубрика: 
|
|
|
|
Уважаемые читатели Кинешемец.RU!
Комментарии на сайте проходят модерацию перед публикацией. Мы против цензуры в СМИ и уважаем мнения читателей, но будем вынуждены не пропускать комментарии, которые могут привести к серьезным последствиям для читателей. Если вы готовы брать личную ответственность за своё мнение, то комментируйте новости в социальных сетях Кинешемец.RU: ТГ, ВК, ОК. Спасибо за понимание.
Всего комментариев: 0
Мнение читателей
Семёнов - Вчера, 17:31
Великий пост же .....гость - Вчера, 17:29
Неужели для уборки этого хлама обязателен...Злой - Вчера, 17:09
Непотопляемый, как только не подавится от больных...Воронов Ю. - Вчера, 16:56
Хома Друг,здравствуйте. Спасибо за добрые слова и...123 - Вчера, 16:25
Раньше хоть валили на топливо. Оно подорожало и...