С ним встретился и побеседовал Александр Воронов.
— Рафис, Вы ставите в нашем театре спектакль «Люблю…». В Кинешме никогда раньше не были. Как же Вы здесь оказались?
— Это счастливая случайность. Мне не было, где поставить дипломный спектакль. Не все выпускники театральных институтов «приписаны» к театрам. Узнал, что Кинешемский театр готов на эксперимент, с большой радостью согласился приехать и поработать здесь.
— То есть про Кинешму раньше не слышали?
— Почему, слышал, знал что-то про город, слышал про театр, про места Островского, его имение «Щелыково» близ Кинешмы. Так вот, приехал, мы быстро нашли общий язык с руководством театра, утвердили пьесу и начали работать. Довольно скоро я понял, что это не просто ответственно, а чрезвычайно ответственно. Я, конечно, знал, что режиссер отвечает за все в спектакле, но когда впервые на своей шкуре ощущаешь, поверьте, это ни с чем не сравнить.
— При всем этом Вас трудно назвать молодым режиссером…
— Да, мне уже за сорок, я не сразу пришел в театр.
— Расскажите, как это произошло.
— Я из простой рабочей семьи «от сохи». Никогда не скрывал и не гордился этим, просто воспринимал как данность. Родители, когда я начал проявлять интерес к искусству, довольно долго сопротивлялись, отговаривали, мотивируя тем, что в культуре много не заработаешь. Что, кстати, правда. К театру интереса не было, не понимал, чем здесь можно заниматься. Конечно, я уважал людей, которые каждый вечер заполняют зрительный зал, знал, что это не самые плохие люди, не самые глупые. Но, опять же, в школе перекормили меня и театром. По школьному опыту знал, что театр – это что-то нудное, неинтересное. И вот однажды иду по Тюмени, где жил, вижу объявление: театру требуются осветители, монтировщики, кассир. Пришел, предложил свою кандидатуру на место кассира. А я в то время был брит «под ноль», с золотом во рту – картинка устрашающая. Мне ответили: кассир уже есть (смеется – авт.), поработай осветителем. Когда посмотрел все эти рычажки, кнопочки, сложные партитуры, ответил: «Нет, этого я никогда не запомню». «Все, наш человек», — услышал в ответ. И вот однажды на двух совершенно разных спектаклях увидел, как одни и те же актеры так преображаются, как будто это совершенно разные люди. Меня просто, извините за слово, но другого не подберу, ошарашило. И все — с тех пор театр меня засосал.
— А на сцену тянуло?
— Я думал о сцене и где-то внутри себя понимал, что актер из меня был бы слабый. Меня больше привлекала профессия режиссера. Как это – из ничего создавать что-то.
— Ну и как Вы стали режиссером?
— Поступал восемь раз в театральные институты, проваливался, и вот посоветовали попробовать в последний раз. Мне к тому времени было уже тридцать девять лет, и особенной какой-то надежды не испытывал. До этого, кстати, поступал в ГИТИС, а в Щукинское училище, я почему-то решил, поступить невозможно. А в итоге оказался в Щукинской школе. И неожиданно для себя на курсе художественного руководителя Юрия Ивановича Еремина. Это – потрясающий человек, о нем можно говорить только в восторженных тонах.
— Кого Вы мечтаете поставить?
— Михаила Булгакова, если попадется хорошая инсценировка Салтыкова-Щедрина, то и его обязательно. Из немецкой драматургии привлекает Бертольд Брехт…
— Давайте вернемся к Вашему кинешемскому спектаклю.
— Радует открытость и желание актеров работать. Мы ищем, пробуем разные варианты. Сомневающийся человек – мой друг, я сам постоянно во всем сомневаюсь. Мы дышим с актерами одним воздухом. Пока мы, если сравнивать с костром, добываем огонь разными способами. Искры уже летят, осталось раздуть огонь. По-моему, начинает разгораться. Что мне нравится в актерах — это понимание роли.
Читай и комментируй в телеграм-канале Кинешемец.RU |
Рубрика: Культура и история
Автор: Александр Воронов
Версия для печати
Просмотров: 1872
|
|
|
Тамара - 15 февраля 2017 в 23:54
Цитата:Думаю, что эта фраза - затертый штамп. Нового ничего не могли придумать?
ЦитироватьЕлена - 15 февраля 2017 в 13:19
"Мы дышим с актерами одним воздухом" - вот хороший заголовок к статье Цитировать