Интервью с актрисой Кинешемского драматического театра им. А.Н. Островского.
На кинешемской сцене Наталья Рыбакова сыграла порядкка 40 ролей, так что одно их перечисление составило бы приличный по объему текст. И все эти роли разноплановые — сказки, современные пьесы и классика, которая, как считает сама Наталья, более понятна кинешемскому зрителю. Но, добавляет, что от хороших экспериментов никогда не отказывается.
— Как долго Вы служите в Кинешемском драматическом театре им. А.Н. Островского?
— 22-ой сезон.
— На Ваш взгляд, Ваша театральная карьера складывается успешно?
— Больше да, чем нет. Если говорить про удачу, то я могу четко и с уверенностью сказать, что я в этом театре прошла путь от вспомсостава до нынешней своей позиции. Играла очень много, и потихоньку росла в творческом и профессиональном плане. Ролей уже много, и все я обожаю.
— Есть ли у Вас такая роль, сыграв которую, никогда не забудете? Чем она легла на душу?
— Для любого артиста этот вопрос очень сложный. Потому что мы, по сути, все свои роли обязаны любить. Иначе на сцене ничего не получится. Какой бы ни была роль, какое бы сопротивление не ощущалось внутри, ты должен выходить на сцену, ты должен любить свою роль, иначе на сцене делать просто нечего. Есть, конечно, такие роли, назову хотя бы пару для примера, которые запали в душу и которые имели воздействие на кого-то, кроме меня. Это роль в спектакле «Фанатки» Родиона Белецкого, его ставила режиссер Людмила Исмайлова. Почему эта роль любима мной? Это был спектакль, не рассчитанный на обычного зрителя в общем понимании, это был проект для подростков. Он у нас сработал замечательно. У нас подростки после этого спектакля начали ходить в театр, стали интересоваться артистами.
И вторая роль, а мы играем этот спектакль почти 10 лет, и он не теряет своей популярности и привлекательности, — «Его донжуанский список». Я знаю зрителей, которые ходили на него по шесть – семь раз. Недавно мы его отыграли в сотый раз, юбилейный.
— В спектакле «На бойком месте» Вы сыграли Евгению, жену хозяина трактира. И по отзывам зрителей и критиков это было замечательно. Как шла работа над этой ролью?
— Роль интересная и сложная одновременно. По психофизике она мне абсолютно не подходит, я в жизни другая. Тем и интереснее, когда над ролью работаешь. Ну, а что интересного, если себя играешь? Роль в спектакле даже разноплановая. Вроде бы Евгения мужа боится, но ходит по некой грани, по острию ножа. Муж догадывается, что у нее есть любовник, но она продолжает это делать. В конце муж это осознает, понимает, но она ему нужна все равно, и жизнь трактира останется прежней, а жена и дальше будет встречать приезжих, подпаивать и обирать до последней копейки.
— Каждый театр славится своими историями и театральными байками. Есть такие у Вас?
— Да, была такая история. К нам в театр приезжал замечательный артист Борис Клюев. Его приглашали на спектакль «Последняя жертва». У нас в репертуаре он шел, и шел неплохо. А Клюева пригласили на открытие одного из сезонов. У нас была всего одна репетиция с утра по его приезду. Естественно, он знал роль, потому что играл ее в Малом театре. Я играла его дочь, Ирину Лавровну. Клюев подготовил полный текст, а у нас пьеса была сокращена, но по смыслу вообще ничего не растерялось. Мы выходим, репетируем, а у него глаза становятся все шире и шире. И к концу первого акта он говорит: Так, дочка! Ты меня за руку бери, когда надо выводи, и подсказывай – что мы говорим, а что нет. Так и вышло на спектакле. Но он его так сыграл! Потому что понимал меня с полуслова! Это просто профессионал! И огромный опыт в театре и кино.
— Были ли у Вас некие переломные моменты, когда приходилось переосмысливать отношение к профессии, может быть, даже мысли о том, чтобы уйти из театра и заняться чем-то другим?
— Были. И даже не единожды. Я уверена, что у каждого артиста с уже весомым стажем такое бывает. Это действительно очень тяжелый труд, ведь любая профессия подразумевает не только физический, но и моральный вклад. У артистов это еще и выгорание некое. Вот работаешь, работаешь, вроде все здоров, роли есть, и жаловаться не на что. И вдруг – раз, ты выходишь на сцену, а в голове вопрос – что я тут делаю? А такого быть не должно! Потому что «пустой» артист никогда не должен выходить на сцену, этому учат с самого начала в театральных институтах. И тогда в голове происходит некий сбой, думаешь – так, нужно либо сделать паузу, либо уходить. Но тут другой вопрос – а что я умею? Ведь я другого не умею. И все сразу встает на свои места. Я себе говорю: «Наташенька, душенька, расслабься и работай! Все хорошо!».
— Бытует мнение, что работать с мужем в одной организации не очень хорошо. Вы же с Вячеславом Митрониным не только работаете, но еще и на сцену вместе выходите. Не тесно?
— Это, конечно, ужасно. Ужасно здорово! Если честно, когда я пришла в театр, в первые годы, посмотрев на мужчин-артистов, я думала, что никогда не выйду замуж за артиста. Мне они казались инфантильными, которые думают только о себе. А мужчина должен думать о семье, о женщине в первую очередь. Оказывается, нет, умеют артисты и любить, и заботиться, и быть в семье. Что еще хорошего в том, что мы работаем вместе? Нас, как говорится в народе, не замучила «бытовуха», у нас ее нет практически. Наша любовная лодка о быт не разбивается, мы просто не успеваем «забытовиться». Еще один плюс. Я моего мужа вижу в разных ролях и всегда думаю – ого, он может быть и таким, как интересно! Он – замечательный артист и хороший партнер по сцене. Он – очень легкий, артист, который видит и слышит партнера. А в театре это дорогого стоит.
— Нередко случается, что режиссеры видят актрису только в одном амплуа. Вы же актриса разноплановая и разножанровая, многоликая. Как успеваете переключаться и настраиваться?
— Спасибо, конечно. Вопрос неоднозначный. Но объясню, как я это вижу и понимаю. Наверно, это все происходит подсознательно, поскольку специальных техник перевоплощения нет. Все готовятся по-разному. Кто-то перед спектаклем читает книги, кто-то смотрит фильмы. Я этого не делаю, но подсознательно начинаю готовиться к спектаклю накануне. Делаю это не специально, потому что мне обязательно надо повторить текст, вспомнить мизансцены. Я ложусь спасть и начинаю с начала проговаривать весь спектакль. Не усну, пока не проговорю, а то и два раза. Утром тоже повторяю. Плюс к этому, замечаю уже много лет, в день спектакля я очень мало общаюсь, чтобы, видимо, не распыляться по мелочам.
— Сейчас все чаще новые спектакли становятся экспериментальными. Как Вы считаете — кинешемский зритель готов к экспериментам на сцене, или все-таки ему больше по душе классическое театральное искусство?
— Думаю, что наш зритель более академический, мы это слышим и от самих зрителей. Наши зрители все-таки больше любят классические спектакли. Но если постановки какие-то экспериментальные, сейчас все-таки внедряется много новых театральных форм, это очень интересно. И мне тоже. Но подчеркну, чтобы за этой формой остался смысл.
— Если будет хороший эксперимент – примите в нем участие?
— Обязательно.
— Репетиции каких спектаклей сейчас идут?
— Репетируем «Кошкин дом», мы восстанавливаем этот спектакль на нашей сцене. Это замечательный детский мюзикл. Еще Виктор Гусев выпускает спектакль «Голубцы по объявлению». Это легкий современный спектакль.
— Ваши пожелания зрителям и читателям.
— Дорогие мои друзья и зрители! С нетерпением ждем Вас в нашем театре! Приходите к нам, смотрите наши спектакли, получайте море эмоций!
